Последователь Иоанна Лествичника

Н ил Сорский - знаменитый деятель русской церкви. Сведения о нем скудны и отрывочны. Родился около 1433 года, принадлежал к крестьянскому роду; прозванье его было Майков. До поступления в монашество Нил занимался списыванием книг, был «скорописцем». Более точные сведения застают Нила уже иноком. Постригся Нил в Кирилло-Белозерском монастыре .

В это время Кирилов монастырь уже пользовался особым вниманием московских великих князей и царей, хорошо обстраивался и быстро богател, что не способствовало, по мнению молодого Нила, образу жизни по закону Божию. Это подвигло его уйти из монастыря.

«Исшествие мое из монастыря (Кириллова) не было ли ради душевной пользы? - пишет Нил в одном из своих посланий, - Ей, ради нее, потому что я не видел в нем сохранения образа жизни, по закону Божию и преданию отеческому, но по своей воле и человеческому помыслу; много же обреталось и таких, которые, действуя столь превратно, мечтали еще будто проходят добродетельное житие» .

Он решил совершить паломничество в Палестину.

Остается не известным, как и каким образом, Нил Сорский встретился и общался с последователями Иоанна Лествичника, но по всей его последующей жизни и деятельности его можно с уверенностью отнести к проповедникам синаитской школы.

Учитывая, что во время своего странничества на Восток, в Палестину, Константинополь и Афон, Нил особенно долго пробыл на Афоне, можно предположить, что именно здесь он и познакомился с трудами синаитов. Особенно необходимо отметить знакомство Нила с трудами Иоанна Лествичеика, с его «Лествицей» , ссылки на которую присутствуют постоянно в его произведениях.

Известно, что уже в Х-XI вв. «Лествица» переведена была с греческого на славянский язык в Болгарии. В XIV в. сделан был в Сербии другой перевод, при участии Георгия Бранковича и под руководством митрополита Савватия. Оба эти перевода известны были в древней Руси.

Если не учитывать того, что Лествица есть схоластическое изложение виденного в откровении Иоанном Лествичником, то трактат может восприниматься как процесс борьбы с собственными страстями и пороками, процесс духовного очищения на пути восхождения по Пути Божьему. Причем главную помощь инок находит в постоянной мысли о смерти. Естественно, при этом Лестивица не дает строгого и точного психологического анализа постепенного внутреннего самоулучшения человека и воспринимается как отдельные описания различных фазисов душевного состояния, не всегда ясна разграниченных. Можно предположить, что отсюда и сложилось за последователями Иоанна Лествичника, так называемая «мистическая» ветвь в богословии, которая, благодаря Нилу Сорскому появилась и в богословии Русской православной церкви.

Нил глубоко проникся идеей прямой беседы человека с Богом. Вот несколько фрагментов из главного сочинения Нила Сорского «От писаний Святых отец о мысленном делании, сердечном и умном хранении, чесо (чего) ради нуждно сие, и, како подобает тщатися о сем»: «...егда (когда) бывает неизреченная оная радость, и молитву от уст отсекает, престанут бо тогда уста и язык, и сердце, иже (которое) помыслам (желаниям) хранитель, и ум, чувствам кормчий, и мысль, скоролетящая птица и бесстыдная... И не молитвою молится ум, но превыше молитвы бывает... действом духовным двигнется душа к Божественным, и подобна Божеству уставлена будет непостижным соединением, и просветится лучею (лучом) высокого света в своих движениях... Зрю свет, его же мир не имать, посреде келлии на одре седя; внутрь себя зрю Творца миру, и беседую, и люблю... и соединився Ему, небеса превосхожду... любит же мя и Он, и в Себе Самом приемлет мя... на небеси живый, и в сердце моем есть, зде и тамо... и се Владыка ангелам равно показует мя и лучша тех творит: ниже бо теми невидим есть по существу, естеством бо неприступен; мне же зрим есть всяко, и естеству моему смесився существом» (то есть слился в этом горнем «диалоге» со мной воедино). Как мы замечаем, в истинной «беседе» с Богом человек, по убеждению Нила Сорского, способен, с точки зрения полноты «соединения» с Ним, «превзойти» (разумеется, по творящей воле Бога) даже самих ангелов...» .

Именно в этом ключе Нил Сорский воспринимает описанное им явление «умной молитвы» (которая, как он говорит, «превыше молитвы») и в заключительном разделе («Устава») своего сочинения настаивает, что «умная молитва - превыше всего в деятельности иноческой, равно как любовь Божия есть глава всем добродетелям. И тот, кто безстудно и дерзостно домогается внити к Богу, чтобы беседовать с ним чисто и вселить Его в себя с понуждением...». При этом указывая как наиболее благонадежный «средний» путь к «беседе» с Богом, ссылаясь на Иоанна Лествичника.

«Средний: безмолвное сопребывание с одним, иди с двумя много благонадежнее. Ибо, говорит, горе - единому, когда впадет в уныние, или сон, или в разленение, или в отчаяние; нет, кто бы его воздвиг и ободрил в тот час. В доказательство сего он приводит глагол самаго Господа: идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их . И изречение Премудраго: блази два-паче единаго , т. е. благо отцу с сыном, при содействии Божественнаго Духа, совместно проходить путь иноческаго подвига...» .

В этом плане понятна близость произведений Нила Сорского Достоевскому, которые произвели на него очень сильное впечатление.

Данное обстоятельство повлияло и на дальнейшую судьбу Нила Сорского, ставшего в богословском споре по вопросу об умной молитве и Фаворском свете, как и все синаиты на позицию исихазма .

В XIV столетии на Афоне, а затем и во всей греческой церкви возник по вопросу об «умной» молитве и Фаворском свете любопытный богослово-философский спор между Варлаамом Калабрийским , Никифором Григорой , Акиндином , патриархом Иоанном Калекой и др. с одной стороны и прп. Григорием Синаитом , прп. Григорием Паламой , митрополитом Солунским (1297-1360 гг.), монахом Давидом , Феофаном Никийским, Николаем Кавасилой и патриархами Калмитом и Филофеем - с другой. Последние принадлежали к защитникам так называемого «умного» делания - особого вида молитвенного созерцания или так называемого исихазма. Противная партия считала такое созерцание делом не христианским, называла исихастов омфалопсихами (т.е. пупоумами) и признавала свет на Фаворе светом созданным для просвещения апостолов и бесследно исчезнувшим. Она рассуждала по силлогизму: все видимое - создано, свет на Фаворе был видим, следовательно он был создан. Исихасты или «Паламиты» видели в Фаворском свете таинственное проявление Божественной славы, «Света присносущного». Борьба, в связи с переменами на императорском троне и попытками соединения церквей, продолжалась долго и упорно (соборы 1341 (два), 1347, 1351 и 1352 г.) и окончилась победой партии Гр. Паламы уже по его смерти. Учение его было признано истинно православным на соборе 1368 г., и сам он причислен к лику святых. Большая часть документов и сочинений той и другой стороны еще не изданы: из 60 сюда относящихся сочинений пр. Григория Паламы напечатано лишь одно - Θεοφάνης. Взгляды на борьбу варлаамитов и паламитов различны: И. Е. Троицкий, П. В. Безобразов, А. С. Лебедев считают ее борьбой белого духовенства с черным, борьбой, проявившейся еще в XIII веке, в деле так назыв. арсенитов; О. И. Успенский видит в ней борьбу аристотеликов с неоплатониками и сближает исихастов с богомилами; К. Радченко находит здесь борьбу западной рационалистической схоластики с восточной мистикой. Кое-что в учении исихастов сходно с учением западных мистиков Эригены и Эккарта. Учение их вошло в известный монашеский сборник «Добротолюбие».

Учитывая данное обстоятельство и причины ухода Нила из Кирилло-Белозерского монастыря, можно предположить, что из своего паломничества он возвратился (между 1473 и 1489 годами) в другой Кирилов монастырь, где со времен самого основателя хранился глухой протест против землевладельческих прав монашества. Настоятель этого монастыря Преподобный Кирилл сам не раз отказывался от сел, которые предлагались его монастырю благочестивыми мирянами; те же взгляды были усвоены и его ближайшими учениками «заволжскими старцами» .

Но даже здесь Нил, как последователь синаитов, не мог довольствоваться тем господством внешности, которое он встречал в русском монашестве и вообще в русском благочестии. Он удалился за пятнадцать верст от монастыря, к реке Соре, где основывает скит, соорудил себе часовню и келью, а потом, когда к нему сошлось несколько братии, «которые были его нрава», построил церковь. Таким образом, основалось монашеское товарищество, но совсем на других началах, чем все русские монастыри.

Он отдается замкнутой, уединенной жизни, интересуясь в особенности книжными занятиями. Все действия свои он старается обосновать на непосредственных указаниях «божественного писания», как единственного источника познания нравственных и религиозных обязанностей человека. Продолжая заниматься перепиской книг, он подвергает списываемый материал более или менее тщательной критике. Он списывает «с разных списков, тщася обрести правый», делает свод наиболее верного: сличая списки и находя в них «много неисправленна», старается исправить, «елико возможно его худому разуму». Если иное место ему кажется «неправым», а исправить, не по чему, он оставляет в рукописи пробел, с заметкой на полях: «От зде в списках не право», или: «Аще где в ином переводе обрящется известнейше (правильнее) сего, тамо да чтется», - и оставляет так пустыми иногда целые страницы. Вообще он списывает только то, что «по возможному согласно разуму и истине...». Все эти черты, резко отличающие характер книжных занятий Нила Сорского и самый взгляд его на «писания» от обычных, господствовавших в его время, не могли пройти для него даром.

Становится понятным совпадение взглядов Нила Сорского и «заволжских старцев», поскольку Нил как бы теоретически с богословской стороны обосновал их позиции, став первым из российских священнослужителей, принесшим в Россию взгляды синаитов, и основателем скитского жития.

Можно предположить, что именно благодаря примеру своего иноческого служения и наставничеству Паисия Ярославова , Нил Сорский был признан главой Заволжских старцев. Поскольку данные взгляды не приветствуются официальной православной церковью, то становится понятным и то, почему церковь до сих пор не канонизирует преподобного Нила Сорского.

Около него, кроме самого Паисия, группировались Вассиан Патрикев , старец Герман († 1533), Гурий Тушин († 1526), Кассиан, еп. Рязанский, Троицкий игумен Порфирий и др. старцы заволжских монастырей. Руководимые Нилом Сорским, старцы стремились к нравственному совершенствованию путем критического, сознательного изучения Священного Писания.

Неслучайно, поэтому и главным сочинением Нила является монастырский устав, в 11 главах, в котором особенно ярко прослеживается влияния «Лествицы» Иоанна Лествичника. Общее направление мыслей Н. Сорского - строго аскетическое, но в более внутреннем, духовном смысле, чем понимался аскетизм большинством тогдашнего русского монашества. Иночество, по мнению Нила, должно быть не телесным, а духовным, и требует не внешнего умерщвления плоти, а внутреннего, духовного самосовершенствования. Почва монашеских подвигов - не плоть, а мысль и сердце. Намеренно обессиливать, умерщвлять свое тело излишне: слабость тела может препятствовать в подвиге нравственного самоулучшения. Инок может и должен питать и поддерживать тело «по потребе без мала», даже «успокоивать его в мале», снисходя к физическим слабостям, болезни, старости.

Непомерному пощению Нил не сочувствует. Он враг вообще всякой внешности, считает излишним иметь в храмах дорогие сосуды, золотые или серебряные, украшать церкви: еще ни один человек не осужден Богом за то, что он не украшал храмов. Церкви должны быть чужды всякого великолепия; в них нужно иметь только необходимое, «повсюду обретаемое и удобь покупаемое». Чем жертвовать в церкви, лучше раздать нищим. Подвиг нравственного самосовершенствования инока должен быть разумно-сознательным. Инок должен проходить его не в силу принуждений и предписаний, а «с рассмотрением» и «вся с рассуждением творити». Нил требует от инока не механического послушания, а сознательности в подвиге. Резко восставая против «самочинников» и «самопретыкателей», он не уничтожает личной свободы. Личная воля инока (а равно и каждого человека) должна подчиняться, по взгляду Нила, только одному авторитету - «божественных писаний». «Испытание» божественных писаний, изучение их - главная обязанность инока. Недостойная жизнь инока, да и вообще человека, исключительно зависит, по мнению Нила, «от еже не ведети нам святая писания...». С изучением божественных писаний должно быть, однако, соединено критическое отношение к общей массе письменного материала: «писания многа, но не вся божественна». Эта мысль о критике была одной из самых характерных в воззрениях и самого Нила, и всех «заволжских старцев» - и для тогдашнего большинства грамотников совершенно необычной. В глазах последних всякая вообще «книга» являлась чем-то непререкаемым и боговдохновенным. И книги Св. Писания в строгом смысле, и творения отцов церкви, и жития святых, и правила св. апостолов и соборов, и толкования на эти правила, и добавления к толкованиям, явившиеся впоследствии, наконец, даже и разного рода греческие «градстии законы», т. е. указы и распоряжения византийских императоров, и другие дополнительные статьи, вошедшие в Кормчую - все это в глазах древнерусского читателя являлось одинаково неизменным, одинаково авторитетным. Иосиф Волоколамский , один из ученейших людей своего времени, прямо, например, доказывал, что упомянутые «градстии законы» «подобни суть пророческим и апостольским и св. отец писаниям», а сборник Никона Черногорца смело называл «боговдохновенными писаниями». Понятны, поэтому, укоры со стороны Иосифа Нилу Сорскому и его ученикам, что они «похулиша в русской земле чудотворцев», а также тех, «иже в древняя лета и в тамошних (иностранных) землях бывших чудотворцев, чудесем их вероваша, и от писания изметаша чудеса их».

Стремясь к евангельскому идеалу, Н. Сорский - как и все направление, во главе которого он стоял, - не скрывает своего осуждения тем нестроениям, которые он видел в большинстве современного русского монашества. Из общего взгляда на сущность и цели иноческого обета непосредственно вытекал энергический протест Нила против монастырских имуществ. Всякую собственность, не только богатство, Нил считает противоречащей иноческим обетам. Инок отрицается от мира и всего, «яже в нем» - как же он может после этого тратить время на заботы о мирских имуществах, землях, богатствах? Иноки должны питаться исключительно своими трудами, и даже подаяния могут принимать только в крайних случаях. Они не должны «не точию не имети имения, но ни желати то стяжавати»... Обязательное для инока столь же обязательно и для монастыря: монастырь есть лишь собрание людей с одинаковыми целями и стремлениями, и предосудительное иноку предосудительно и для монастыря. К отмеченным чертам присоединялась, по-видимому, уже у самого Нила религиозная терпимость, столь резко выступившая в писаниях его ближайших учеников.

Несмотря на свои книжные занятия и любовь к замкнутой, уединенной жизни, Нил Сорский принял участие в двух важнейших вопросах своего времени: об отношении к так называемым «новгородским еретикам» и о монастырских имениях. В первом случае, его влияние (вместе с учителем его Паисием Ярославовым) мы можем только предполагать; во втором случае, напротив, он выступил инициатором. В деле о новгородских еретиках и Паисий Ярославов, и Нил Сорский держались, по-видимому, более веротерпимых взглядов, чем большинство тогдашних русских иерархов, с Геннадием новгородским и Иосифом Волоцким во главе.

В 1489 году новгородский архиерей Геннадий, вступая в борьбу с ересью и сообщая о ней ростовскому архиепископу, просит последнего посоветоваться с жившими в его епархии учеными старцами Паисием Ярославовым и Нилом Сорским и привлечь их к борьбе. Геннадий и сам хочет поговорить с учеными старцами и приглашает их даже к себе. Неизвестны результаты стараний Геннадия: кажется, они были не совсем таковы, как он желал. По крайней мере, больше мы не видим никаких сношений Геннадия ни с Паисием, ни с Нилом; к ним не обращается и главный борец с ересью, Иосиф Волоколамский . Между тем, оба старца не относились к ереси безучастно: оба они присутствуют на соборе 1490 года, разбиравшем дело еретиков, и едва ли не влияют на самое решение собора. Первоначально все иерархи «стали крепко» и единогласно заявили, что «вся (всех еретиков) сожещи достоит» - а в конце собор ограничивается тем, что проклинает двух-трех попов-еретиков, лишает их сана и отсылает обратно к Геннадию.

Важнейшим фактом жизни Нила Сорского был его протест против землевладельческих прав монастырей, на соборе 1503 года в Москве. Когда собор уже близился к концу, Нил Сорский, поддерживаемый другими кирилло-6елозерскими старцами, поднял вопрос о монастырских имениях, равнявшихся в то время трети всей государственной территории и бывших причиной деморализации монашества.

«По его воззрению, вообще только то достояние и признавалось законным и богоугодным, которое приобреталось собственным трудом. Иноки, обрекая себя на благочестивое житье, должны были служить примером праведности для всего мира; напротив, владея имениями, они не только не отрекаются от мира, но делаются участниками всех неправд, соединенных с тогдашним вотчинным управлением. Так поставлен был вопрос о нестяжательности. Ивану III было по душе такое предложение, хотя из своекорыстных побуждений Иван Васильевич распространял вопрос о владении недвижимым имением не только на монастырские, но и архиерейские имущества. Собор, состоящий из архиереев и монахов, естественно, вооружился против этого предложения всеми силами и поставил целый ряд доказательств законности и пользы монастырской власти над имениями, доказательств, составленных главным образом Иосифом Волоцким . В его сочинении указывалось на то, что монастыри на собственные средства содержат нищих, странников, совершают поминовение тем, которые давали вклады, и потому для них нужны свечи, хлеб и ладан; автор приводил примеры из Ветхого Завета, из византийских законов, из соборных определений; вспоминал о том, что русские князья, начиная с самых первых, давали в монастыри вклады, записывали села и, наконец, приводил самые убедительные доказательства, что если монастырями не будет сел, то нельзя постригаться в них знатным и благородным людям, а в таком случае неоткуда будет взять на Руси митрополитов и прочих архиереев. Собор взял верх. Иван ничего не мог сделать против его решения. С этих пор Иосиф сделался отъявленным и непримиримым врагом Нила.

К вопросу о монастырских имуществах присоединился вопрос об еретиках. Нил, сообразно своему благодушию, возмущался жестокими мерами, которые проповедовал Иосиф против еретиков, в особенности же тем, что последний требовал казни и таким еретикам, которые приносили покаяние. Тогда, конечно, с ведома Нила, а может быть, и самим написано было от лица белозерских старцев остроумное послание, обличавшее Иосифа.

Иосиф разразился обличительным посланием против Нила, укорял и его последователей в мнениях, противных православию, в том, что сострадая еретикам, называет их мучениками, не почитает и хулит древних чудотворцев русских, не верует их чудесам, научает монахов чуждаться общежительства, не велит заботиться о благолепии церквей и украшать иконы златом и серебром. Таким образом, Иосиф хотел дать преступный смысл, назвав их ересью, тому предпочтению, которое оказывал Нил внутреннему благочестию перед внешним...

Тем более, что Нил подавал повод к толкованию в худую сторону его поступков и тем, что относился критически к разным житиям святых и выбрасывал из них то, что считал позднейшею прибавкою» .

Ревностным борцом за идею Нила Сорского выступил его ближайший ученик князь Патрикеев, инок Вассиан, бывший боярин Василий Иванович, постриженный насильно Иваном Васильевичем, прозванный Косым, внук сестры великого князя Василия Димитриевича.

Сам Нил Сорский мог видеть только начало возбужденной им борьбы; он умер в 1508 году. Перед кончиной Нил написал «Завещание», прося своих учеников «повергнуть тело его в пустыне, да изъедят ё зверие и птица, понеже согрешило к Богу много и недостойно погребения». Ученики не исполнили этой просьбы: они с честью похоронили его.

Не смотря на то, что Нил Сорский не канонизован формально; в рукописях изредка встречаются следы службы ему (тропарь, кондак, икос), но, кажется, это было лишь местной попыткой, да и то не утвердившейся. Зато на всем протяжении нашей древней литературы лишь за одним Н. Сорским, в заглавиях его немногочисленных сочинений, осталось имя «великого старца».

История политических и правовых учений: Учебник для вузов Коллектив авторов

5. Нил Сорский

5. Нил Сорский

Куликовская битва (1380), а затем великое Стояние на Угре (1480) стали решающими событиями в обретении суверенитета Московским государством. В период великих княжений Ивана III (1462-1505) и Василия Ш (1505-1533) произошло преодоление феодальной раздробленности и объединение земель вокруг Московского княжества. Великий князь московский стал верховным правителем, полномочиям которого не было равных на всей русской земле. Брак Ивана Ш с византийской царевной Софьей-Зоей Палеолог принес Руси герб Восточной Римской империи (Византии) - двуглавого орла.

Падение Константинополя в 1453 г. под ударами Османской империи привело к тому, что Москва стала единственным оплотом православия, преемницей древнего Царьграда.

Активизация политической полемики в XV-XVI вв. обнаружила у ее участников высокую культуру политического мышления и книжную образованность, что, безусловно, предполагало наличие преемственности культурных традиций Древнерусского государства, ибо без усвоения наследия древнерусской письменности, восприятия византийского, славянского и европейского влияний русские полемисты не смогли бы обнаружить такой глубины, тонкости и широкой осведомленности в понимании целого ряда культурных, политических и особенно правовых проблем, а также воспользоваться значительным жанровым разнообразием форм ведения политической полемики.

Основными темами публицистических споров эпохи образования единого суверенного государства и формирования сословно-представительной монархии как формы правления были проблемы, касающиеся происхождения русского государства, родословия его князей, формы организации верховной власти и способов ее реализации, взаимоотношений церкви и государства, а также группа вопросов, связанных с отправлением правосудия в стране.

С конца XV в. острую полемику стали вызывать экономическое положение церкви и ее владельческие права, в особенности право владеть населенными землями и использовать подневольный труд живущих на ней крестьян. При этом активно обсуждались претензии церкви на вмешательство в политическую жизнь страны.

Направление политической мысли, выступившее с предложением реорганизации деятельности церкви и потребовавшее отторжения от нее земельных владений, а также категорически отрицавшее возможность вмешательства со стороны церкви в политическую деятельность государства, получило известность как нестяжательство. Приверженцы сохранения экономического статуса церкви и монастырей стали называться иосифлянами, по имени главы этого направления Иосифа Волоцкого.

Основателем доктрины нестяжания принято считать старца Нила Сорского, мирское имя - Николай Майков (ок. 1433- 1508), о котором известно немногое. Он поселился далеко за Волгой, в заболоченной стороне вологодского края, где и организовал свою Нило-Сорскую пустынь, в которой реализовал идеал пуствшножительства. Слава Нила «снаше... яко светило в пустыни на Беле озере», а и сам великий князь (Иван III. - Н. 3.) «держал его в чести велице».

Концепция Нила Сорского во многом совпадает с положениями школы естественного права. Он рассматривает человека как неизменную величину с присущими ей «от века» страстями, самой пагубной из которых является сребролюбие, которое по своей природе несвойственно человеку и возникло под воздействием внешней среды («отвне естества»); задача православного христианина состоит в его преодолении.

Идеалом Нила является общинное устройство. Монахи такой общины (скита) «нужную потребу добывающе от трудов рук своих» и живут по апостольским заповедям: «не делай бо, рече апостол, да не яшь». Наемный труд допустим только для оказания помощи немощным и старым. Но главный принцип жизни пустынножительствующих монахов заключается в умении довольствоваться плодами «делания своего» и не собирать «по насилию от чужих трудов». Нил занимает в этом вопросе бескомпромиссную позицию. Он полагает, что накопление богатств нельзя оправдать даже «благими целями» в виде частичного его использования на подаяния, ибо «нестяжание вышши подаяния». Нестяжательному человеку следует творить душевную милостыню, а не телесную, «яко душа вышши тела». Современные монастыри не соответствуют идеалу монашеского служения, и поэтому Нил полагает неправомерным их существование, отдавая предпочтение такой форме несения иноческого подвига, как скитничество («житие безмолвно, беспечально, от всех умерщвлено»).

Логика рассуждений Нила не допускала владения частной собственностью ни отдельным монахом, ни монастырем. Именно поэтому великий князь Иван III предпринял попытку обосновать с помощью идеала Нила секуляризацию церковных и монастырских земель в пользу государства. На Церковном Соборе 1503 г. Иван III «восхоте... у митрополита и у всех владык и всех монастырей села поимати», а все духовенство перевести на жалованье из царской казны. Но великий князь потерпел поражение от иерархически организованного духовенства. Собор признал, что все церковные стяжания «не продаваема, не отдаваема, не емлимы никим и во веки нерушима» и если «князи... или кто от бояр вступитися во что церковное... то будут прокляты в сей вец и будущий». Иван III не решился вступить в открытый конфликт с церковью, и таким образом экономическое положение церкви было законсервировано на долгие годы.

При разрешении вопроса о соотношении духовной и светской властей Нил придерживался позиции, согласно которой каждая из них должна иметь свою сферу деятельности и свои способы и методы ее осуществления. Церковь ограничена только духовной областью, в которой не могут применяться государственные методы воздействия.

Такая позиция определяла отношение мыслителя и к проблеме еретичества. В публицистических спорах остро стоял вопрос о роли государства в преследовании врагов церкви - еретиков. При разрешении этой задачи Нил связал проблему еретичества с постулатом о свободе воли человека. Поиски духовного спасения каждым христианином глубоко индивидуальны и выбираются им самостоятельно по внутреннему убеждению на основе личного опыта и знаний. Он категорически отрицает возможность насилия над свободной волей человека.

«Мнозем ненавидимо... от своей воли отсечение, но свое кождо оправдание лихоимствует». Полное послушание пагубно для человека, ибо у послушного чужой воле и действующего без рассуждения человека «и доброе на злое бывает». В выборе линии поведения большую роль играют опыт и знания, уважение к которым прослеживается во всех рассуждениях сорского старца. Подобные мысли исключают возможность наказания еретика силами и средствами государства, да еще с применением таких жестоких санкций, как смертная казнь. По его мнению, даже церковь не имеет прав преследовать человека за убеждения, она лишь обязана помочь дружеской беседой, советом и наставничеством. Если человек уклонился от правой веры (православия), то только Бог способен внушить ему исправление. Люди не могут «на таковых ни речьми наскакати, ни поношати, ни укоряти...». В русской политической мысли Нил прямо поставил вопрос о недопустимости преследования людей за их убеждения и образ мысли.

НИЛ СОРСКИЙ (в миру – Николай Федорович Майков) (1433–1508) – русский церковно-политический деятель, публицист, один из идеологов нестяжательства.

Родился 1433, происходил из крестьян. До пострижения в монахи был «скорописцем» (переписчиком книг). Между 1473–1489 совершил путешествие по святым местам, был в Стамбуле, Палестине и Афоне, где проникся идеями аскетизма.

По возвращении в Россию основал скит на реке Соре близ Кирилло-Белозерского монастыря , где поселился со своими единомышленниками. Там продолжал переписывать богослужебные книги, сопровождая переводы и списки собственными критическими замечаниями («с разных списков тщася обрести правый... елико возможно худому разуму»). Это было неслыханным проявлением интеллектуальной независимости в то время, поскольку для большинства «гамотников» и книги, и Писание были чем-то непререкаемым и боговдохновенным.

В 1490 Н.Сорский участвовал в церковном соборе против новгородских еретиков.

На следующем церковном соборе 1503 великокняжеская власть поставила вопрос об отобрании у монастырей бывших в их владении земель, равнявшихся почти трети территории государства, чтобы создать собственный резерв земель, необходимых для раздачи дворянам. Нил Сорский, поддержанный рядом других кирилло-белозерских монахов («заволжскими старцами»), выступил в пользу правительственных притязаний на монастырские земли. Вместе с ближайшими сподвижниками, среди которых выделяется князь-инок Вассиан Патрикеев, Сорский призывал церковь к «нестяжанью» имущества, отказа от стремления к накопительству и внешнему великолепию, дабы иметь только необходимое, «повсюду обретаемое и удобь покупаемое». Стремясь к евангельскому идеалу, Сорский считал монастырскую собственность противоречащей истинному иночеству и – по словам одного из своих оппонентов – призывал «жити по пустыням, а кормити бы ся рукоделием».

Против Нила Сорского и его сподвижников на соборе выступили «иосифляне» – сторонники и последователи воинствующей церкви и ее идеолога Иосифа Волоцкого , опиравшиеся на крупное церковное землевладение. Вступив в сделку с правительством Ивана III и обещав ему поддержку в борьбе с крупными светскими феодалами, иосифляне отстояли право церкви на земельную и иную собственность. Нил Сорский и его сторонники ушли с собора духовно непобежденными и оставшимися при своем мнении. С этого времени взяла начало почти полувековая борьба «нестяжателей» и «иосифлян», не завершившаяся даже после смерти Нила Сорского в 1508.

В литературном наследии Нила Сорского большое место занимают вопросы психологии человеческих страстей, при изучении которых он опирался на традиции византийской аскетики. Он выделял следующие стадии в развитии страстей: восприятие («прилог»), фиксацию («сочетание»), адаптацию («сложение») и утверждение «пленение») завершала доминация – «страсть» в ее подлинном значении. Усилием воли и переменой внешнего образа жизни человек, с точки зрения Сорского, должен научиться преодолевать свои страсти на ранних стадиях их развития. Развитие мистико-аскетических идей Н.Сорского созвучно духу исихазма (от греч. «исихия» – покой – т.е. мистического учения Григория Синаита и Григория Паламы, согласно которому постижение веры возможно лишь в результате полного отрешения, молчания, тихости и скромности, личного переживания божественных откровений и нравственного самоусовершенствования). Нил требовал от монахов следовать евангельскому тезису «не трудящийся да не ест», ставшему известным и популярным много веков спустя в идеологических схемах коммунистов 20 в., позаимствовавших этот тезис для своих лозунгов.

Среди сочинений Нила Сорского важнейшее место принадлежит его посланиям единомышленникам, в том числе Преданию ученикам и Монастырскому уставу , имеются также Покаянная молитва , напоминающая великий канон Андрея Критского , краткие отрывочные записи, предсмертное Завещание . Во всех этих произведениях дан глубокий и тонкий анализ психической жизни человека, пронизанный гуманностью, мягкостью и терпимостью к человеческим недостаткам.

Нил предлагал монахам самим решать, кто и сколько может вынести «поста, трудов и молитв», предпочитая внутреннее духовное молитвенное настроение внешней обрядности. Иночество, считал он, должно быть не телесным, но духовным. Нил был терпим к вероотступникам («еретики бои чюжи нам да будут») подчеркивал он, не требуя по отношения к ним ни жестокости, ни казни). Он протестовал против умерщвления плоти, считая куда более важным духовное самоусовершенствование человека, аскетически скромную жизнь, сознательное отречение от жизненных благ. Монастыри и монахи должны были стать, по мнению Н.Сорского, «центрами духовного просвещения, и утешения», где не должно быть дорогих сосудов, «золотых или серебряных», поскольку «чем жертвовать в церкви – лучше раздать нищим».

Сорский критически относился не только к беззаботной жизни монахов в монастыре, но и к церковной литературе: «Писания бо много, но не вся божественная суть: кая – заповедь Божья, кое – отеческое предание, а кое – человеческий обычай». Такое отношение к священным текстам вызвало суровое нарекание со стороны официальной церкви и, как писал сам Нил Сорский, «хулу чудотворцев древних и новых».

Нил не был политиком, не имел качеств борца за идею. Защищая близкие ему идеи монастырского нестяжательства, он уклонялся от полемики в свою пустынь, будучи верным идеалу: «молчание любити и не выситися в беседах нелюбопрепирательных». Своих учеников он убеждал избегать споров и конфликтов с защитниками монастырского землевладения («не подобает на таковых речами наскакати... и укорити»).

Стремясь к созерцательному экстазу, он повторял «Путь жизни сей краток есть. Дым есть житие сие!», отрекаясь и от «мира», и от борьбы с мирским злом.

Идеями Нила Сорского и других нестяжателей о неприятии монастырского землевладения уже после его смерти прикрывалась борьба за свои земли и за участие в управлении государством крупного вотчинного боярства, выступавшего против могущества централизованной власти великого князя. Взгляды Нила на монастырское «нестроение» сыграли положительную роль в оздоровлении монашеской жизни – правда, в довольно ограниченном масштабе, в кругу скитских монастырей, преимущественно на окраинах Московского государства. Ученики и последователи «великого старца» делали практические выводы из его учения, порой весьма далекие от его мистико-аскетических принципов.

Неизвестно, был ли Нил Сорский формально канонизован. Осуждение взглядов его последователей свершилось спустя четверть века после смерти Нила Сорского на церковном соборе 1531.

Лев Пушкарев, Наталья Пушкарева

Жизнеописание

Социальное происхождение преподобного Нила точно неизвестно. Сам себя он называл «невежей и поселянином» (в письме Гурию Тушину), но из этого не следует его крестьянское происхождение: самоуничижительные эпитеты характерны для такого рода литературы. Сам же преподобный Нил по этому поводу говорил: «Аще кто от родителей явленных мира, или сродники име от преимущихъ въ славе мира, или самъ в сану коемъ или в чести в миру бе. И сиа безумие суть. Сия бо сокрывати подобает». С другой стороны известно, что до пострига будущий подвижник служил подьячим, занимался списыванием книг, был «скорописцем». В сборнике Германа Подольного , одного из близких Нилу монахов Кирилло-Белозерского монастыря под 1502 годом сообщается о преставлении «Нилова брата» - Андрея, который был пострижен там с именем Арсений. Андрей Фёдорович Майко личность известная. Это один из видных дьяков при правительствах Василия II и Ивана III . Его имя часто встречается в документах тех лет. Андрей Майко стал родоначальником дворянского рода Майковых . Таким образом, Николай Майков был образованным горожанином и относился к служилому сословию.

Пострижен Нил Сорский был в Кирилло-Белозерском монастыре при игумене Кассиане, постриженнике Спасо-Каменного монастыря . Временем его пострига можно считать середину 50-х годов.

По всей видимости, в монастыре Нил занимал заметное положение. Ряд монастырских документов от 1460 года до 1475 года имя Нила называется среди монастырских старцев, решавших хозяйственные вопросы. Возможно, другим монастырским послушанием будущего святого было списывание книг. Во всяком случае, его почерк угадывается в ряде рукописей из библиотеки Кирилова монастыря.

Примерно между 1475-1485 годами преподобный Нил вместе со своим учеником Иннокентием Охлябиным совершил длительное паломничество в Палестину , Константинополь и на Афон . Долгое время Нил Сорский пробыл на Афоне , где основательно познакомился со скитским устройством.

После возвращения в Россию на реке Соре, в небольшом удалении от Кирилова монастыря, Нил основал скит (впоследствии Нило-Сорская пустынь). В основу устройства скита были положены традиции скитского жительства древних скитов Египта, Афона и Палестины. От желающего подвизаться в скиту преподобного Нила требовалось знание Писаний и решимость следовать им. «Если есть и воля Божия, чтобы они пришли к нам, то подобает им предания святых знать, хранить заповеди Божии и исполнять предания святых отцов». Поэтому в скит принимались только грамотные монахи, прошедшие искус в общежительных монастырях.

Литературная деятельность

Подвизаясь в безмолвии с малой братией, преподобный, однако, не оставил книжных занятий которым, придавал большое значение. Судя по количеству цитат, наибольшее влияние на Нила оказали Григорий Синаит и Симеон Новый Богослов , Иоанн Лествичник , Исаак Сирин , Иоанн Кассиан Римлянин, Нил Синайский , Василий Великий .

Главным его трудом следует назвать состоящий из 11 глав "Устав скитской жизни" . «Устав» предваряет краткое предисловие:

«Смысл этих писаний охватывает следующее: как подобает делание совершать иноку, хотящему истинно спастись в эти времена, что и мысленно и чувственно по божественным Писаниям и по житию святых отцов, насколько возможно, подобает поступать».

Таким образом, «Устав» преподобного Нила - это не регламент скитской жизни, а аскетическое наставление в духовной борьбе. Большое внимание преподобный уделяет «умной» или «сердечной» молитве, цитируя при этом Григория Синаита и Симеона Нового Богослова. Нет сомнений, что Нил Сорский принадлежит мистическо-созерцательному направлению в православном монашестве, возрождение которого связано с именем преподобного Григория Синаита . О связи преподобного Нила с исихазмом , как расширенно именуют монашеское харизматическое движение XIV-XV веков, писала М. С. Боровкова-Майкова. Из современных авторов этому аспекту уделили внимание Г. М. Прохоров , Е. В. Романенко.

Гравюра «Вид Нило-Сорской общежительной пустыни», XIX век

Отношение Нила Сорского к ереси жидовствующих

В вопросе отношения Нила Сорского к ереси жидовствующих среди историков нет единодушия. Предположение о близости идей Нила Сорского с еретическими ранее высказывались рядом исследователей, среди которых Ф. фон Лилиенфельд, Д. Фенел, А. А. Зимин , А. И. Клибанов . В той или иной мере сближают его взгляды с жидовствующими А. С. Архангельский, Г. М. Прохоров. Сомнения вызывает его критика по отношению к писаниям, подозрение в отвержении церковного предания, его нестяжательские убеждения, терпимость к кающимся еретикам. На его безусловной ортодоксальности настаивает Я. С. Лурье. Не сомневаются в его православии и известный историк церкви митрополит Макарий (Булгаков) , о. Георгий Флоровский .

Исповедание преподобного Нила не позволяет сомневаться в православии сорского старца. Обращает на себя внимание то, что в тексте исповедания отражены положения, неприемлемые для жидовствующих. Нил Сорский утверждает исповедание «единого Бога в Троице славимого», Боговоплощение, веру в Богородицу, почитание «святых отцов святой Церкви» отцов Вселенских и поместных соборов. Заканчивает своё исповедание преподобный Нил словами: «Лжеименных же учителей еретические учения и предания все проклинаю - я и пребывающие со мной. И еретики все чужды нам да будут». Вполне уместно предположить, что это исповедание, включённое в «Предание ученикам» как раз и имеет своей целью предупредить их от еретических шатаний.

Больший интерес представляет не отношение Нила к еретическим идеям, тут сомневаться особенно не в чем, а его отношение к самим еретикам и ереси, как явлению (А. С. Архангельский, например, говорит о веротерпимости Нила).

Известно, что вместе со своим старцем Паисием Ярославовым он принимал участие в соборе против новгородских еретиков в 1490 году . В IV-й Новгородской летописи имена авторитетных старцев упоминаются наравне с епископами. Существует устойчивое предположение, что относительно мягкий соборный приговор был принят под влиянием кирилловских старцев. Однако никаких сведений относительно того, насколько их мнение повлияло на решения собора, мы не имеем. Ранее, в 1489 году один из главных борцов с ересью архиепископ Новгородский Геннадий в письме к архиепископу Ростовскому Иосафу просил возможности посоветоваться со старцами Нилом и Паисием по вопросам ереси. Однако эти скудные сведения не могут прояснить картину: из них ровным счётом ничего не следует.

Косвенным указанием на позицию преподобного может служить известное отношение заволжских монахов к покаявшимся еретикам, выраженное одним из учеников преподобного Вассианом Патрикеевым. Уже после смерти Нила он в ряде «слов» выступил против карательных мер преподобного Иосифа, призывая его не бояться богословских диспутов с еретиками. Покаявшиеся еретики, по мнению Вассиана, должны быть прощены. Не казни и жестокие наказания, а покаяние должны исцелить ересь. При этом Вассиан ссылается на святых отцов, в частотности, Иоанна Златоуста .

Е. В. Романенко обратила внимание на подборку житий в сборнике Нила Сорского. Эта подборка свидетельствует об интересе преподобного к истории Церкви, конкретно, к истории ересей. В «Житии Евфимия Великого» повествуется, как святой противостоял «жидомудреннуому» Несторию. Здесь же обличаются ереси манихеев, оригеновская, арианская, савеллианская, монофизитская. Даётся представление об этих учениях. Примеры из жизни Евфимия Великого и Феодосия Великого показывают твёрдость в исповедании веры святых, свидетельствуют о поведении святых во время смут . Романенко считает, что такой подбор житийной литературы связан с борьбой против жидовствующих, которые, как известно, отрицали Боговоплощение и Божественную природу Христа . Обращает внимание и на жития святых - борцов с иконоборчеством: Феодора Студита , Иоанна Дамаскина , Иоанникия Великого .

Как видим, Нил Сорский отнюдь не был сторонником уничтожения монастырского общежития и полного лишения монашеской братии общих имуществ. Но в монашеской жизни он призывал придерживаться «потребительского минимализма», довольствуясь лишь необходимым для пропитания и устройства элементарного быта.

Говоря о украшении церквей как чем-то излишнем, преподобный цитирует Иоанна Златоуста: «Никто никогда не был осуждён за неукрашение церкви».

Г. М. Прохоров обратил внимание на пометы, сделанные рукой преподобного Нила на полях переписанных им житий. Они относятся к текстам, в которых говорится о скупости, жестокости, нестраннолюбии, сребролюбии. «Зрите, немилостивые», - написано рукой преподобного, - «Сие зело страшно». Преподобного волнуют прежде всего вопросы, связанные с недостойным поведением иноков. Примеры же нестяжания и избежания мирской славы он выделяет как достойные подражания. Пометы «зри» относятся и к примерам нестяжания, избежания мирской славы (Житие Иллариона Великого, удалившегося в Египет к язычникам) . Акцент нестяжательности Нила переносится в область личной морали, становится предметом и средством монашеского деланья.

Предупреждая Гурия Тушина от бесед «о прибыли монастырского богатства и стяжании имуществ пекущимися», он предостерегает и от полемики с ними: «Не подобает же на таковых и словом наскакивать, ни поносить, ни укорять их, но надо предоставить это Богу». Основной задачей монаха является молитва и внутреннее делание. Но если кто из братьев обратится с соответствующим вопросом, то надо отдать ему и душу. «С людьми иного рода беседы, пусть и малые, иссушают цветы добродетелей».

Перевезенцев С. В.

Преподобный Нил Сорский (в миру Николай Майков) (ок. 1433–1508) - монах-скитник, основатель скита на реке Сори, религиозно-философский мыслитель, писатель, проповедник "нестяжательства".

Родился в крестьянской семье. Впрочем, по некоторым другим данным, он происходил из дворян. Иноческий постриг принял в Кирилло-Белозерском монастыре. В поисках "душевной пользы" совершил паломничество по святым местам: побывал в Палестине, Константинополе, в центре восточно-православного монашества - на Афоне. Глубоко изучил мистико-аскетическую монашескую практику, уделял внимание идеям внутреннего самосовершенствования. Вернувшись на Русь, Нил основал скит в 15 верстах от Кирилло-Белозерского монастыря, на берегу реки Сори. По имени этой реки он и получил свое прозвание - Сорский. Вскоре рядом со скитом Нила Сорского поселились и другие монахи, ставшие его последователями и прозванные "заволжскими старцами". Важное отличие монашеского жития "заволжских старцев" от других русских монастырей того периода состояло в том, что они не жили ни по особножительскому, ни по общежительскому уставу. Стремящийся к максимальному уединению, Нил Сорский проповедовал именно скитский вид монастырского жития. Скитники не имели никакого общего имущества, не вели общей хозяйственной деятельности. Но каждый из проживающих в ските, по мере сил, обеспечивал свое существование собственным трудом, основное же время посвящал исключительно молитвенной практике.

Из написанных собственноручно Нилом Сорским книг сейчас известны три тома составленного им и отредактированного "Соборника", содержащего переводные с греческого жития святых, а кроме того - выписки из сочинений византийских писателей-аскетов, конец Скитского устава и начало его собственного "Предания". Еще в прошлом веке А.С. Архангельский предполагал, что перу Нила принадлежит 12 сочинений и 5 отрывков. Позднее М.С. Боровкова-Майкова, Я.С. Лурье и Г.М. Прохоров и другие исследователи это мнение опровергли, и теперь считается, что Нил Сорский является автором "Предания", "Завещания", "Скитского устава", четырех "Посланий", двух молитв. Интересен тот факт, что древнейший из сохранившихся списков "Просветителя" Иосифа Волоцкого, в значительной степени написан рукою Нила Сорского. Этот факт очень важен, ибо свидетельствует о совершенно иных отношениях между двумя крупнейшими мыслителями этого периода, нежели они представлялись ранее.

Все эти произведения показывают Нила Сорского как глубокого знатока Евангелия, святоотеческой и другой христианской литературы. Особое влияние на его миросозерцание оказали труды синайских и египетских иноков III–VII вв., а также сочинения Исаака Сирина (VII в.), Симеона Нового Богослова (949-1022) и Григория Синаита (ум. в 1346 г.).

Необходимо отметить, что этот факт позволил некоторым исследователям сделать вывод о том, что Нил Сорский был последователем исихазма. Более того, утверждается, что "исихазм глубоко вошел в русскую культурную традицию", а Нил Сорский являлся "крупнейшим мыслителем, применившим теорию исихазма к практике социальной действительности".

Конечно, проблема влияния исихазма на древнерусскую религиозно-философскую мысль еще далека от полного решения. Однако столь однозначные заявления, думается, излишне категоричны. Во всяком случае, необходимо делать серьезные различия между двумя формами исихазма: паламизмом, созданным в XIV столетии Григорием Паламой, и традиционным мистико-аскетического учением, возникшим еще в первые времена существования восточного монашества и закрепленного в практике и трудах Симеона Нового Богослова и Григория Синаита. Григорий Палама создал учения, согласно которому, совершая "внутреннюю", "безмолвную" молитву, достигается некое сверхразумное состояние, в котором молящийся удостаивается Божественных видений. А высшей ступенью богоявлений может стать видение "божественной энергии" или "Фаворского света" - сияния, которое окружало Иисуса Христа во время его посмертного явления апостолам на горе Фавор. Симеон Новый Богослов и, позднее, Григорий Синаит большее внимание уделяли аскетической практике "изтязания плоти" совокупленной с внутренней "молитвой внимания" к себе и Богу. А вступивший на путь внутреннего нравственного перерождения - "уподобления Творцу" - христианин приобретал возможность узреть "сияние наподобие луча" - божественный свет как Божию благодать.

Исследователи отмечают, что идеи византийского исихазма в форме паламизма так и не получили распространения на Руси, о чем свидетельствует отсутствие трудов его приверженцев в монастырских библиотеках. Не знал трудов Паламы и Нил Сорский, во всяком случае, в его произведениях нет ни одной ссылки на сочинения этого византийского мыслителя. Вообще же, основу мировоззрения Нила Сорского составляет стремление к возрождению евангельских заветов и сам преподобный постоянно напоминает об этом. Относясь же с глубоким уважением к афонскому подвижничеству, взяв его за идеал, Нил Сорский проявил, как отмечают исследователи, значительную самостоятельность. А.П. Кадлубовский, считает, что далеко "не во всех представителях афонской исихии он видел своих руководителей". И если необходимо "признать влияние на Нила представителей византийского аскетизма", то также необходимо "признать за ним и значительную самостоятельность, проявлявшуюся по преимуществу в выборе, в оценке авторитетов и их писаний".

Если говорить об отечественных мыслителях, то наибольшее влияние на Нила Сорского оказали идеи, выраженные преподобным Сергием Радонежским. Особенно это заметно в проповеди Нилом Сорским задач внутреннего самосовершенствования. Однако, в отличие от великого троицкого игумена, идее и практике "общего жития" Нил Сорский предпочел "скитничество".

И все же, Нил Сорский многое почерпнул на Востоке. В своих произведениях он выступает как последовательный проповедник идей и практики индивидуального мистико-аскетического иноческого подвига. Полное отречение от всего мирского, уход из мира, отказ даже от того, что может дать мир иноку, - эти принципы лежали в основе скитского бытия "заволжских старцев". Даже количество совместно проживавших скитников ограничивалось, а идеальным случаем Нил Сорский считал уединенное отшельничество, или же безмолвное житие с одним или с двумя братьями: "Или уединенное отшельство, или с единемъ, или множае со двема безмолвствовати".

Важнейшим условием исполнения аскетических принципов было "нестяжательство" - т.е. нищелюбие, принципиальный отказ от владения имуществом: "Стяжания же, яже по насилию от чужихъ трудовъ собираема, вносити отнюдь несть нам на пользу: како бо можемъ сохранити заповеди Господни, сия имеюще?" "Нестяжание вышши есть…" - повторяет Нил Сорский слова Исаака Сирина. И еще: "В келлияхъ нашихъ сосуды и прочия вещы многоценны и украшенны не подобает имети". Даже храмы, по мнению преподобного, не должны быть богатыми, ибо так завещали святые отцы и знаменитые иноки прошлого: "Того ради и намъ сосуды златы и сребряны, и самыя священныя, не подобаетъ имети, такожды и прочая украшения излишняя, но точию потребная церкви приносити".

"Сребролюбие" же преподобный Нил называл одним из главных душевных недугов, который, когда он укрепляется в человеке, становится злее всех недугов ("всехъ злейший бываетъ"). "Аще повинемся ему, въ толику пагубу ведетъ, - пишет Нил Сорский, - яко Апостол нарещи его не токмо корень всему злу, гневу и скорби, и прочиимъ, но и идолослужение именовати". При этом "нестяжание", бедность, по убеждению преподобного Нила, это не только идеал личной жизни инока, но и жизненный идеал всей обители. Ведь, по его мнению, владение любым имуществом становится причиной нравственной деградации монашества. В то же время Нил Сорский считал, что монастыри должны содержаться за счет государственной и, в частности, великокняжеской казны. Кстати, именно за великокняжеский счет содержались и "заволжские" скиты.

Следуя отечественной традиции, идущей от Сергия Радонежского, Нил Сорский не концентрирует свое внимание на идее "истязания плоти". По его мнению, физическое истязание вторично по сравнению со стремлением к внутреннему духовному совершенству - к "осветлению души" и к "чистоте сердца". Поэтому примером для него служили святые отцы, которые, "подвизавшеся чувственне и мысленне, делаша въ винограде сердца своего, и очистивше умъ от страстей, обретоша Господа и стяжаша разумъ духовный". Более того, по убеждению "заволжского" подвижника, излишнее истощение тела может воспрепятствовать совершенствованию души, ведь слабое тело может не выдержать испытаний. Не в том цель, чтобы уморить себя голодом или иными истязаниями, главное соблюдать разумную меру. Даже пост, учил Нил Сорский, должен быть умеренным, "по возможности": "Здравии и юнии да утомляютъ тело постом, жаждею и трудомъ по возможному; старии же и немощнии да успокояютъ себе мало".

Почва для иноческого подвига во славу Господа - мысль и сердце. Именно мысль и сердце, согласно Нилу Сорскому, являются ареной "мысленныя брани" - борьбы человека с "помыслами". В "Скитском Уставе" Нил Сорский выстраивает целую иерархию "помыслов", с которыми обязан бороться не только инок, но и всякий человек вообще. От "прилогов" (простых "помыслов"), последовательно возрастая, "помыслы", через "сочетание", "сложение" и "пленение", могут превратиться в "страсти". И тогда "страсти" способны уже полностью пленить человеческую душу и покорить ее дьявольскими искушениями.

Чтобы не поддаться искушениям инок должен следовать учению об "умном делании". "Умное делание" - это внутренний духовный процесс, совершающийся в глубоких тайниках человеческого духа и распадающийся на три отдельные акта: безмолвие, умную молитву и созерцание (или видение).

Безмолвие - одно из первых условий достижения полной отрешенности ума и сердца от всякого рода "помыслов", даже и благих. Освобождение же от страстей приготовляет душу к умной молитве.

Умная молитва - отрешённое от всех помыслов безмолвное самоуглубление ("зрети присно во глубину сердечную"), соединенное с постоянным повторением молитвенных слов: "Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!". Умная молитва безразлична к внешнему положению молящегося - находится ли он в храме или в келье, лежит ли, стоит или сидит. Единственное требование - "затворить" ум в сердце и удерживать, сколько возможно, дыхание. Причем, на определенной стадии молитва произносится не словами, но неким внутренним голосом. Таким образом, сосредоточив все усилия души на мысли о Боге, умная молитва заставляет "искати въ сердце Господа". Поэтому в сердце вселяется радость, и молящийся принимает Бога как бы внутрь себя. Следовательно, умная молитва - это главное дело инока, ибо она является "добродетелемъ источнике". Впрочем, молящийся должен избегать искуса "мечтаний же зрака и образа видений", ибо "мысленная парения" доступны далеко не каждому, а только после трудного, изнуряющего молитвенного труда.

Однако в определенный момент наступает состояние "видения молитвы" - "и не молитвою молится умъ, но превыше молитвы бываетъ". Видение - предельная, высшая ступень умной молитвы, на которой молящийся удостаивается созерцания Господа, таинственного соединения с Ним. Душа, находящаяся в этом состоянии, отрешается от всего земного, сознание умолкает, забывая и себя, и всех сущих здесь, и даже о том, что живет на земле: "Егда убо действомъ духовнымъ двигнется душа ко Онем Божественнымъ, и подобна Божеству уставлена будетъ непостижнымъ соединениемъ, и просветится лучею высокаго света въ своихъ движениихъ; и егда сподобится ум почувствовати будущаго блажентсва: забываетъ о себе, и всехъ сущихъ зде, и не ктому возимать движение въ чемъ".

Главной целью всего "умного делания" является познание Божественной любви: "Любовь бо Божия сладчайши живота, и иже по Бозе разумъ сладчайши меда и сота, от негоже любовь раждается. Но сия суть неизреченна и неизглаголенна…" Нил Сорский с восторгом пересказывает слова Симеона Нового Богослова, рассказавшего об этом чудесно-восторженном состоянии: "Любитъ же мя и Он, и въ Себе Самомъ приемлетъ мя, и на обятияхъ сокрываетъ: на небеси живый, и в сердце моемъ есть, зде и тамо зритмися".

Именно в учении Нила Сорского идея евангельской, Христовой любви достигает своего глубочайшего толкования в древнерусской религиозно-философской мысли. Высшая задача - познание любви к Богу. Ведь именно ради любви к Богу, преподобный Нил и покинул мир, полностью сосредоточился на постижение Божественных тайн, достигая таинственных глубин религиозно-мистических учений. Вторая задача - "ко ближнимъ нашымъ… любовь имети, и аще близъ насъ обрящутся, словомъ и делом показати, аще возможемъ сохранити и Божию". Кроме того, любовь к ближнему есть условие объединения людей и избавления их сердец от многих грехов. Таким образом, в толковании Нила Сорского, евангельская любовь приобретает характер универсальной мировой силы и главного средства преображения человека.

Ведь Нил Сорский был глубоко уверен, что человек обязан сам себя держать в руках и исправлять свою природу исключительно нравственными средствами, самовоспитанием, полным проникновением в заповеди Христовой любви. Ибо никакой силой, никакими принуждениями невозможно заставить человека верить истинно, если сердце его не озарено любовью. И даже страх Божий, о котором тоже пишет Нил Сорский, служит лишь импульсом к духовному очищению, к тому, чтобы человека всем сердцем возжелал познания великих евангельских истин Христовой любви.

Таким образом, "умное делание", открывающее людям истинную евангельскую любовь, позволяют человеку, их постигшему, достигнуть состояния истинной, полной, "внутренней свободы", когда человек зависит лишь от Бога и более ни от кого.

Учение и практика преподобного Нила Сорского оказали огромное влияние на духовное развитие XVI века. Его духовные последователи, прозванные "нестяжателями", позднее попытались внести идеи преподобного Нила в практику реальной общественно-политической жизни. Однако их усилия закончилось неудачей. И не только потому, что "нестяжатели" встретили сопротивление "иосифлян", которые в то время возглавляли Русскую Церковь. Скорее дело в том, что по самой своей сути, учение Нила Сорского - это путь, изначально открытый для немногих, для тех, кто решил полностью отречься от мира и сосредоточиться на практике "умного делания". Следовательно, путь "умного делания" было невозможно применить в государственной практике, и уж тем более не мог он стать основой государственной идеологии.

Косвенным образом это подтвердил и сам преподобный Нил Сорский, не признававший никакой мирской славы и жаждущий лишь успокоения. В своем завещании он "молил", чтобы его тело бросили в глуши, "да изъядятъ е зверие и птица". А, объясняя свою мольбу, он писал: "Мне потщание, елико по силе моей, что бых не сподобленъ чести и славы века сего никоторые, яко же в житии семъ, тако и по смерти".

Учение и практика преподобного Нила Сорского оказали огромное влияние на духовное развитие XVI в., став основанием "нестяжательства". Нил Сорский канонизирован Русской Православной Церковью. День памяти 7 (20) мая.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.